Пожилой мужчина меряет шагами коридор суда на четвертом этаже. Здесь в зале № 40 через полчаса начнется заседание по делу виолончелиста Семёна Лашкина, обвиняемого по статье 20.2.2 п.1 Административного кодекса (КоАП).
Адвокат Мария Серновец разговаривает с Семёном, советует всем не волноваться, обращается к свидетелям: «Говорите только факты, никаких эмоций». У зала собралось много людей – простые граждане, журналисты, свидетели. Очень душно, коридор узкий, прижимаемся к стене – мимо приставы проносят скамейку в зал: уже сейчас понятно, что все желающие на заседании присутствовать не смогут. Кто-то вздыхает и говорит: «Надо подавать отдельный иск о температуре воздуха». Здесь же и депутат Госдумы Дмитрий Гудков, на наш вопрос, почему приехал в суд, отвечает: «Я был главным противником этих законов. Скоро на свадьбах и днях рождения будут задерживать».
В 11:18 заходим в зал, места не хватает, часть людей остается в коридоре, пристав задумчиво смотрит, трет подбородок, обращается к тем, кто прошел в зал: «Здесь свидетелей точно нет? Свидетелям здесь сидеть нельзя». Пристав разъясняет правила: говорить могут только участники процесса – адвокаты, свидетели, подсудимый. Оговорку замечают тут же, сразу несколько человек возмущенно обращают внимание пристава на то, что Семён Лашкин вообще-то не подсудимый. «Ну, имею право на ошибку», – оправдывается тот, пропуская в зал журналистов с камерам.
«Семён, как настроение?» «Немного волнительно. Вот подсудимым назвали». «На улице будете еще играть?» – продолжают блиц-интервью представители прессы. «Вопрос провокационный!» – смеется Семен.
В зал входит судья Алеся Юрьевна Орехова. Мария Серновец заявляет о ходатайствах защиты: вызвать сотрудников полиции – Сергея Юрьевича Третьякова, Владимира Михайловича Никонова и К.Н. Данилочкина (так указано в деле). Именно они задержали и допрашивали Семёна Лашкина. «Наша позиция основана как на нарушении норм процессуального права, примененных в отношении Лашкина, так и материального права с учетом, как мы считаем, отсутствия состава административного правонарушения, которое ему вменяется. Именно допрос сотрудников полиции имеет значение первостепенной важности», – заявляет адвокат. Серновец предупреждает, что защита ведет аудиозапись и просит суд применять аудиозаписи в специальном порядке для слушания дела и ведения протокола в письменном виде.
Судья Орехова, все время что-то писавшая во время выступления Марии Серновец, поднимает голову, спрашивает: «А где же ходатайство о допросе ваших свидетелей?» – «Мы определимся после того, как вы рассмотрите эти ходатайства», – спокойно отвечает адвокат. Орехова рассматривает ходатайства минут пять, не больше, после чего возвращается и отказывает по всем пунктам.
«Тогда мы определились, – с усмешкой говорит Мария Серновец. – Просим начать допрос с Семёна Дмитриевича, а также просим допросить наших свидетелей». Адвокат перечисляет имена пяти свидетелей, готовых давать показания, а также ходатайствует о допросе еще одного свидетеля заочно – он живет в Краснодарском крае. Судья Орехова отрывается от бумаг, поднимает брови и спрашивает: «Для чего вы просите допросить этих свидетелей?» Повисает недолгая пауза. «Эти свидетели присутствовали 20 июня на улице Никольская дом 15, слушали выступление Семёна Дмитриевича, и они могут подтвердить, что он никому не мешал и его действия не привлекли внимание 10 человек, о которых говорят сотрудники полиции в своих рапортах и объяснениях».
Судья Алеся Орехова раздражается, перебивает адвоката – решает, что будет достаточно опросить только одного свидетеля. Слушатели в очередной раз шумно вздыхают, судья передает слово Семёну.
Семён свою вину не признает: «Во-первых, там не было 10 человек. Конечно, это улица, люди ходили, но около нас не стояли». Он уточняет, что в то время, когда подъехала машина, он на виолончели не играл. А когда начал задавать вопросы патрульным, ему пригрозили доставить в отделение силой.
«Я не ожидал, что вообще все так произойдет, не мог поверить, что просто играя на виолончели на нежилой улице в 9 вечера, я могу нарушить закон. А меня лишили виолончели, я музыкант, виолончелист, у меня были запланированные концерты, и это основной источник дохода». Семён обращает внимание и на то, что не было ни понятых, ни свидетелей – по крайне мере, он, их не видел.
Судья Орехова все так же продолжает что-то писать, но при упоминании о свидетелях вновь отрывается от своего занятия: «Каких свидетелей не было? Вы же только что говорили, что рядом с вами находились люди». «Это свидетели, которых мы сами нашли, а полицейские не захотели никак зафиксировать и привлечь эту самую «толпу», о которой они писали». «То есть толпа все-таки была?» – продолжает Орехова. «Это со слов сотрудников полиции толпа была», – парирует Семён.
Судья Орехова предлагает начать допрос свидетеля защиты. Мария Серновец уточняет: «Ваша честь, а нам как сделать? Жребий тянуть?» Слушатели в зале посмеиваются, судья просит пригласить в зал Ольгу Опёнок. Девушка представляется как друг Семёна Лашкина. Начинается допрос, она волнуется, ее рассказ совпадает с тем, что говорил Семён несколько минут назад: подъехала патрульная машина, сотрудники полиции сказали «проследуем», музыкантам ничего не объяснили, предупреждений тоже не было. Судья Орехова все также что-то пишет, на Ольгу не смотрит. Ольга говорит о том, что просилась быть свидетелем при составлении протокола, но в отделение ее не пустили, она ждала Семёна на улице.
Мария Серновец предоставляет фотографии, сделанные в выходной и в будний день в 21 час на Никольской – на кадрах видно, что людей в это время там не много. Адвокат повторяет: «По этим фотографиям можно судить, что игра Лашкина, даже если бы около него и стояли бы 10 человек…». Судья снова перебивает: «Мы сейчас допрашиваем свидетеля». Адвокат заявляет ходатайство о приобщении фотографий к материалам дела, Орехова снова перебивает Серновец, но фотографии и заявления всех свидетелей приобщает.
Адвокат тут же заявляет возражение действиям судьи: Серновец отмечает, что отказ Ореховой допросить сотрудников полиции и других заявленных свидетелей нарушает права защиты Лашкина – статья 123 Конституции России (в судопроизводстве должен сохраняться принцип состязательности и равноправия). Судья что-то пишет, на адвоката не смотрит.
Слово берет второй защитник Семёна, Григорий Вайпан, который подробно рассказывает, почему действия Лашкина не попадают под ст. 20.2.2 КоАП: у музыкантов не было определенной цели и замысла такого массового пребывания, выступление Лашкина не повлекло никаких негативных последствий. Особенное внимание Вайпан обращает на то, что ни один человек на музыкантов в полицию не жаловался, следовательно, для людей никакой угрозы Семён Лашкин не представлял: «Мы полагаем, что действия Семёна нельзя квалифицировать по статье 20.2.2, потому что это затрагивает его собственные конституционные права» (статья 29 Конституции – о свободе самовыражения). Защита в очередной раз указывает на факты, судья Орехова продолжает что-то писать, не поднимая головы.
Серновец ходатайствует о приобщении к делу распечаток с подробной информацией о Никольской улице. Адвокат также просит суд просмотреть видеозаписи, на которых зафиксировано выступление Семёна на Никольской улице в тот день, чтобы суд убедился в отсутствии какого-либо скопления людей там, где играл Семён. Распечатки Орехова приобщает, диски тут же возвращает – «неизвестно где и как сделаны записи». Мария Серновец спокойно забирает диски.
Судья вежливо спрашивает: «Дополнения есть у вас?» «Ваша честь, в качестве дополнения прошу допросить заявленных свидетелей, чтобы не нарушать наши конституционные права», – настаивает адвокат Серновец. Орехова ограничивается тем, что перечисляет приобщенные к делу материалы и удаляется для принятия решения.
Из зала нас также просят выйти. Люди в коридоре встают, смотрят каждому выходящему из зала в глаза и спрашивают: «Ну что?» «Ничего пока». «Дело можно было закрывать, просто посмотрев материалы», – возмущается Вайпан. Люди стоят кучками, обсуждают, Семён около самой двери в зал, он спокоен, разговаривает, улыбается. «Главный опыт, который вы получили – это понимание, что такое суд», – говорит музыкантам-друзьям Семёна Мария Серновец.
Через пять минут нас снова запускают в зал, судьи нет, долго ждем стоя, кто-то из слушателей не выдерживает: «Судья-то где? Споткнулась, ногу сломала?» Прокатываются нервные смешки. Минут через пять входит судья, зал затихает.
Алеся Орехова признает Семёна Лашкина виновным в административном правонарушении – за игру на виолончели на улице – и назначает наказание в виде штрафа в 10 тысяч рублей. Сзади удивленный вздох, дальше судью никто не слушает, слушатели переглядываются, «эмоциональные» оценки вырываются уже на выходе из зала.
«Мне все говорили, что будет обвинительный приговор, – рассказывает Семён «Руси Сидящей». – Но в ходе заседания у меня появилась надежда. И все же я не расстроился – во многом потому, что мне вернули вчера виолончель».
«Семён ничего не нарушил! – говорит Мария Серновец, словно продолжая полемизировать с судьей. – Но вот пример: экскурсоводы, которые рассказывают о достопримечательностях. Они же тоже создают толпу. Хочу предупредить экскурсоводов, что они – следующие».
В ближайшие дни защита подаст жалобу в Мосгорсуд, и будет по-прежнему настаивать на вызове дополнительных свидетелей.
Текст: Светлана Осипова
Фото: Софья Школьник
