А после приговора начался абсурд: Лена отказалась оставить двух старух умирать в психоневрологическом интернате. Если бы у Лены был ребенок, то исполнение наказания можно было бы отсрочить, а одинокая и беспомощная старость государство не интересует. В общем, ФСИН незаконно объявил Лену в федеральный розыск, потому что ей не было выдано предписание отправиться в КП. Лена не скрываясь живет в Москве, но за два с половиной года люди в погонах шесть раз (!) пытались отправить Лену за решетку, плюя на закон. Очередная попытка была предпринята совсем недавно.
Около 8 часов вечера в дверь раздался непрерывный звонок. Я подошла к двери, спросила, кто там. В ответ мужской голос сообщил, что курьерская служба доставила посылку. Я спокойно ответила, что я не жду никакую курьерскую службу. Тогда мне предложили посмотреть в глазок (а у нас на площадке тьма кромешная, лампочки перегорели пару дней назад). Я сказала, что ничего в темноте не вижу. Тогда храбрые молодцы сказали, что они из уголовного розыска ОВД Бибирево (при том что я живу на территории ОВД Щукино), и покажут мне свои удостоверения, когда я выйду к ним. Когдя я открыла дверь, один из них (как оказалось ведущий в их паре), сразу сунул мне своё удостоверение, хотя я даже их лиц не могла разглядеть в темноте, где уж там рассмотреть их удостоверения. Они скороговоркой представились, я запомнила только имена – Андрей (ведущий) и Михаил.
Записать их имена я не успела, потому что они стали сразу наезжать. Я подождала, пока закончится тирада, из которой мне стало понятно, что они считают меня сбежавшей из колонии-поселения, что я в федеральном розыске, инициатор розыска УФСИН Москвы, а уголовный розыск ОВД района Бибирево меня вот сейчас прямо поймал, и они должны доставить меня в полицию. Я поинтересовалась, какие вообще у них есть документы кроме их удостоверений. Оказалось, что никаких. Конечно, они обманывали, потому что как минимум должно было быть на руках поручение их начальства, поручение УФСИН Москвы и карточка розыска из базы по розыску. Тогда я рассказала им всё, что им необходимо знать, и что они должны были выяснить «уезжая в адрес», чтобы не оказаться крайними в такой щекотливой ситуации.
Я им показала все документы и бумаги, которые я им обязательно передам, и которые им нужно будет приложить к своим рапортам. Старший Андрей настаивал, что я нахожусь в федеральном розыске и они должны меня доставить в ОВД Бибирево прямо сейчас. Второй Михаил просто наглый и неумный, и кроме того неосторожный. Андрей правда смутился от моего вопроса о том, не кажется ли им странным, что инициатору розыска УФСИН Москвы известен мой адрес проживания, домашний и мобильный телефоны, а уголовный розыск ОВД Бибирево меня, находящуюся в федеральном розыске, так легко и беспрепятственно находит именно по указанному УФСИН Москвы адресу? И почему приехали опера из уголовного розыска ОВД Бибирево, а не розыскники УФСИНа Москвы? И ещё нюанс: они уже шестые по счёту за два года. Может что-то не так? Может стоит поправить в консерватории (в УФСИН Москвы)? И почему пять команд их коллег всегда приезжали ко мне сюда домой, и все уезжали без меня, получив на руки предлагаемый также и им комплект документов?
У обоих оперов появились какие-то сомнения, потому что в бумагах, которые я им показывала, они увидели знакомые им фамилии своих коллег из других районов. Андрей попросил у меня (!) копию карточки розыска, а лучше постановления о моём федеральном розыске. Я ответила, что надеялась от него получить копии этих документов, потому что мои попытки их получить на личном приёме у руководителя УФСИН Москвы в 2013 году успехом не увенчались.
Он стал звонить сначала своему начальству, там всё подтвердили и направили Андрея к операм из розыска УФСИН Москвы. Мне пришлось им объяснить, почему розыск незаконный. Информация билась с их сведениями, о том, что розыск объявлен с июня 2012 как на не прибывшую в КП согласно предписанию, которое было выдано задним числом в ноябре 2013 года.
Наконец Андрей дозвонился до оперов–розыскников УФСИН Москвы, и тут с того конца провода понеслось такое, что я просто оторопела. После того, как УФСИНовский опер-розыскник узнал, что разговаривают бибиревские опера непосредственно со мной, и рядом нет ни моего мужа и защитника, ни адвоката, было сказано следующее (абонента было хорошо слышно): «Эту прошаренную и продуманную суку надо забрать в ОВД Бибирево, и пусть она там потеряется на какое-то время, а там мы потом разберёмся. Она слишком грамотная, типа всё знает, как по закону, но её надо прессануть, чтобы она зассала. Она вам сейчас будет петь про Уполномоченного по правам человека Памфилову, что это её дело у Памфиловой на личном контроле, что её адвокат – член Совета по правам человека при президенте, и дело её действительно сейчас в Верховном суде по жалобе Памфиловой пересматривается. Это всё так, но вы не обязаны всё это знать, ни про Памфилову, ни про СПЧ, ни про адвоката, ни про инвалидов у неё на иждивении, ни что она ЛОУ (лицо, осуществляющее уход). Для вас она в федеральном розыске, вы её поймали, и обязаны доставить её в своё ОВД Бибирево (и даже лучше, если без документов, даже водительское не берите у неё). Всё, сажайте её к себе в машину, и везите в Бибирево. Как её в Бибирево проводить, мы потом с вашими разберемся, и с вашими рапортами тоже потом разберёмся. Только не отдавайте её в ОВД Щукино, про неё и про её историю там всё знают, у них даже её пальцы там есть, и её сразу отпустят».
Сразу после этого они стали давить на меня: собирайся, отвезём тебя в Бибирево, ты в федеральном розыске и всё, мы тебя поймали, и нам не нужны никакие объяснения и выяснения, и даже личные документы, ничего из бумаг брать не будем, слышать ничего не хотим, видеть не хотим, читать не хотим, не умеем, и знать ничего не желаем. Я сказала, что никуда с ними не поеду. Попыталась объяснить, что их подставляют УФСИНовские опера, что они окажутся крайними и у них может возникнуть уголовная ответственность как минимум за превышение полномочий по 286 и 285 УК РФ, и плюс за незаконное удержание и за похищение по 126, 127 УК РФ. Там санкции серьезные – до 10-15 лет лишения свободы. А в ответ мне:
«Ну и чё?! Даже если сяду, отсижу 2-3 года из-за тебя, и по УДО выйду. Работа у меня такая, рискованная. Ещё непонятно, кто заяву-то из-за тебя писать будет? Ты-то в федеральном розыске. На твоё заявление всем плевать, ты в нашем понимании изворотливая и пока фартовая злодейка».
Я всё же ответила, что заявление обо всех таких действиях в отношении меня, если таковые, не приведи Бог, произойдут, будет, кому написать. В частности мой адвокат Юрий Артемьевич Костанов это непременно сделает, к тому же к его заявлению вероятнее всего присоединится и УПЧ Памфилова, а также СПЧ при президенте. Так что тут «всё будет». Тем временем я дозвонилась до Костанова, объяснила вкратце, что происходит, он попросил передать трубку старшему Андрею. Хамоватый напарник Михаил всячески зацыкал на Андрея, жестами показывая, что, мол не надо вообще с адвокатом разговаривать.
Андрей всё же взял трубку. Юрий Артемьевич объяснял, что никаких процессуальных документов, позволяющих им сейчас меня куда-то забирать и отвозить у них нет, ФСИНовцы их сподвигают на незаконные действия, и если они сейчас меня задержат, а это именно так и называется, то в результате они и только они как непосредственные исполнители будут иметь огромные неприятности, к чему Костанов, который был прокурором долгое время, и имеет даже классный чин советника юстиции 2 класса, что соответствует званию генерал-лейтенанта, приложит все усилия. Единственный законный путь для оперов из ОВД Бибирево в этой ситуации – получить у меня письменные объяснения, взять у меня все подготовленные бумаги, а потом написать рапорты, которые будут весьма убедительными и мотивированными, благодаря заблаговременно приготовленному мною комплекту документов. При этом, чем быстрее они воспользуются таким советом и чем быстрее они от меня сейчас уедут, тем меньше будет у них в дальнейшем неприятностей и проблем. Все остальные пути – это пути прямого нарушения закона. Но никакие увещевания не подействовали.
Костанов сказал, что видит реальную угрозу и намерение сотрудников уголовного розыска ОВД Бибирево на территории района Щукино осуществить в отношении меня незаконные действия, связанные с безосновательным задержанием, и в целях предотвращения таких действий, будучи моим адвокатом, обязан немедленно сообщить о происходящем в дежурную часть ОВД Щукино, вызвать на мой адрес наряд полиции и известить обо всём происходящем дежурного прокурора Москвы и прокуроров СЗАО и СВАО.
Между тем, прошло больше двух часов, было уже 22:45. Я сообщила бибиревским визитёрам, что сейчас приедет наряд полиции из ОВД Щукино по нашему вызову. Визитеры заметно изменились, стали говорить, что им очень хочется уже поскорее домой, что они проголодались, а я их даже в квартиру не пригласила, и вообще им ничего от меня не надо, а только они хотят в копиях все бумажки, которые я им до этого настойчиво предлагала, но они отказывались их принять. В этот момент из лифта вышли приехавшие по вызову полицейские ОВД Щукино.
Они поинтересовались, что происходит. Бибиревские стали сразу наезжать, что она в федеральном розыске, такая-растакая злодейка-негодяйка. Щукинские их перебили, сказав, что для начала хотели бы услышать того, кто вызвал наряд полиции и по какому поводу. Я объяснила, что в районе 20 часов ко мне домой приехали двое мужчин, представившиеся сначала курьерской службой, потом уголовным розыском ОВД «Бибирево», и чего-то от меня хотят. Поверив им на слово, я вышла к ним сама, пока мы общались мне стало понятно, что происходит и может произойти что-то неправильное и нехорошее, короче, пахнет беззаконием. Мы с адвокатом вызвали наряд полиции из ОВД Щукинское по территориальной принадлежности адреса моего места проживания, чтобы разобраться в ситуации.
Бибиревские хмыкнули, и передёрнулись. Щукинские среагировали аккуратно, типа этот адрес – наша подведомственная территория, а ОВД Щукино не было уведомлено ни УФСИНом Москвы, ни ОВД Биберево о том, что кто-то собирается проводить на нашей территории какие-то розыскные мероприятия, и, вообще-то, не принято соваться со своим уставом в чужой монастырь. Щукинские полицейские сказали, что моя ситуация им известна, что я ЛОУ за проживающими со мной мамой и тётей – малолетними узниками фашистских концлагерей, инвалидами I группы ВОВ. Также они знают, что уважаемый и известный член СПЧ Сванидзе Николай Карлович, проживающий в этом же доме, лично за меня поручился. Если мы с моим адвокатом Костановым ещё не успели позвонить дежурному прокурору Москвы, то щукинские полицейские попросили от этого звонка воздержаться, поскольку им всё ясно, и как только я копии документов бибиревским коллегам, они все сразу уедут.
Бибиревские опера довольно быстро «переформатировались». Они сказали, что я вообще-то молодцом, уверенно и спокойно держалась, всё стройно разложила с правовой точки зрения. И бумаги им никакие не нужны, им вообще ничего от меня не требуется, и ничего не надо.
Я спросила, а зачем тогда они вообще устроили весь этот цирк с конями? Бибиревские сказали, что они всего лишь обязаны предупредить и известить меня о сложившейся ситуации с розыском (в шестой то раз! И как будто мне это неизвестно). При этом, к сожалению, никаких документов, касающихся розыска, они предоставить мне не могут. И ещё они должны мне посоветовать чаще общаться со своим районным ОВД Щукино, и плотнее работать со своим участковым.
Щукинские полицейские, уже как-то не особо стесняясь, посоветовали коллегам донести до смежников из УФСИН, что история с федеральным розыском гражданки сильно затянулась и выглядит всё более странно. И вообще, продолжили щукинские полицейские, надо бы понимать, коллеги, куда, зачем, к кому, и почему вы приезжаете, и не создавать напрягов себе и другим на ровном месте. Так и хотелось добавить, учите матчасть, но сдержалась. Они всё равно не услышали бы.
Вернулась домой, время 23:30, чувствую себя очень плохо, ощущение, что меня разрывает изнутри миллионом иголок. Измерила давление, верхнее 150, пульс 100. И это при том, что я гипотоник. Вот тебе и «спокойно объясняла, уверенно держалась».
