Карантин на фоне эпидемии коронавируса вводят во всех городах России: приостановлена работа школ, детских садов, предприятий, частично – судов. Людей призывают оставаться дома и соблюдать правила личной гигиены, купить в аптеке маску или санитайзеры невозможно, больницы переполнены. В целях безопасности и предотвращения распространения вируса ФСИН России также внесла в работу некоторые изменения: приостановлены длительные и краткосрочные свидания в колониях и СИЗО, также запрещен допуск в учреждения всем людям, которые в течение последних 14 дней прибыли из стран с «неблагополучной ситуацией». Эти ограничения действуют с 16 марта «до особого указания» и направлены на то, чтобы защитить заключенных от вируса и не допустить его распространения в местах лишения свободы.
Тем не менее на сегодняшний день заключенные остаются самой незащищенной категорией граждан. Их иммунитет ослаблен, они не могут сходить в аптеку и купить побольше антисептиков, масок, хлоргексидина, противовирусных, не могут соблюдать «социальную дистанцию» и даже просто мыть руки с мылом так часто, как это необходимо. Более того в местах лишения свободы нет соответствующего медицинского оборудования для своевременного выявления вируса и лечения пациента в тюремных условиях. Конечно, начальникам территориальных управлений ФСИН поручено госпитализировать заключенных с подозрением на вирус в гражданские больницы, однако как это будет реализовано на практике, не очень понятно: чтобы отвезти одного заключенного в больницу, необходимо задействовать 4-6 сотрудников ФСИН для конвоя, а во ФСИН, как известно, дефицит кадров.
Также непонятно, кто и как сумеет выявить у заключенного заболевание. В обычное, не карантинное время, заключенным чрезвычайно трудно попасть на прием к врачу, причем оперативную медицинскую помощь они не могут получить даже при острой боли. Как будет работать тюремная медицина в режиме карантина, представить трудно, и вряд ли родственники заключенных или правозащитники вовремя узнают о нарушениях, а в некоторых регионах, может, и не узнают вовсе: свидания запрещены, а телефонные звонки неизменно прослушиваются администрацией учреждений. К заключенным, конечно, все еще могут приходить адвокаты, но их общение с подзащитными будет происходить в «особом порядке»: как сказано, например, в объявлении ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Санкт-Петербургу и ЛО со ссылкой на распоряжения УФСИН по СПБ и ЛО от 20.03.2020 №42-р «О введении режима особых условий в СИЗО, подведомственных УФСИН России по Санкт-Петербургу и Ленинградской области» (в открытом доступе этого документа нет), в учреждении для свиданий заключенных с адвокатами определены специальные места, которые «обеспечат их максимальную изоляцию друг от друга». Вероятнее всего, под изоляцией понимаются свидания через стекло: комната разделена стеклом, с одной стороны которого заключенные, с другой – люди, которые к ним пришли. Общение происходит через телефонную трубку, разговор прослушивается сотрудниками учреждения.
В том же объявлении сказано, что в учреждении прекращен прием посылок и передач, в том числе продуктов и вещей, заказанных в тюремном ларьке через интернет. Аналогичное заявление можно увидеть и на сайте СИЗО-5 по Санкт-Петербургу и ЛО, в то время как в СИЗО-6 передачи принимаются в обычном режиме. О запрете передач в ИУ нам также сообщают родственники заключенных Томской, Смоленской, Кемеровской областей. «Русь Сидящая» отправила запрос директору ФСИН России Александру Калашникову с просьбой подтвердить или опровергнуть сведения об официальном запрете передавать передачи заключенным в ряде регионов России и разъяснить, на каком основании руководство отдельных учреждений принимает подобные решения.
— Режим карантина, объявленный в российских СИЗО и колониях, — самая крайняя мера, она могла быть использована в случае, когда все другие меры, менее жесткие, неэффективны для достижения необходимого результата. Однако российские власти предпочли пойти самым простым путём – путём запретов и ужесточения режима. Стоит подчеркнуть, что режим карантина в зарубежных пенитенциарных учреждениях сопровождается целым комплексом мер, направленных на уменьшение числа людей, содержащихся под стражей: это и изменение меры пресечения, и назначения домашних арестов или залогов, и временное или досрочное освобождение осуждённых по отдельным статьям. В России ни одна из этих мер всерьёз даже не обсуждается, хотя это позволило бы более эффективно следить за санитарно-эпидемиологической обстановкой в изоляторах и колониях, — комментирует юрист «Руси Сидящей» Ольга Подоплелова. — Более того, по нашим данным, администрации исправительных учреждений не получили чётких рекомендаций о том, какие санитарно-гигиенические меры необходимо предпринимать для предупреждения распространения вируса. Мы видим, что в разных регионах УФСИН вводят разные меры: где-то проводят кварцевание, где-то заключённым ежедневно измеряют температуру, где-то запрещают передачи, но в подавляющем большинстве случаев никакие мероприятия, включая раздачу средств гигиены и защитных масок, не проводятся. Всё упирается в их собственное представление о достаточности тех или иных мер и имеющиеся ресурсы. Важно понимать, что сами распоряжения территориальных органов ФСИН (как и постановление главного санитарного врача ФСИН России) отсутствуют в открытом доступе. Это прямое нарушение конституционного права каждого на ознакомление с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы. Режим свиданий с адвокатами, который практикуется сейчас в СИЗО и колониях (через стекло, по телефону), не обеспечивает конфиденциального общения. Это является безусловным нарушением права на получение квалифицированной юридической помощи, и адвокатам, которые приходят к своим подзащитным, следует в каждом случае фиксировать нарушения конфиденциальности путём направления жалоб в администрацию, в прокуратуру и т.д. Что касается запрета посылок, эта мера, на мой взгляд, очень спорна с точки зрения соблюдения прав человека. Во-первых, мы видим, что она вводится по усмотрению административных органов и без чётких критериев того, при каких условиях она может иметь место. Ни УИК, ни Закон о содержании под стражей этого не конкретизируют, и в этом отношении имеются претензии к качеству закона. Во-вторых, стоит отметить, что в российских условиях, когда посылки зачастую являются для заключённых источником лекарств, средств гигиены и продуктов питания, запрет посылок ставит в ещё более уязвимое и неблагоприятное положение. Более того, насколько нам известно, ФСИН России не намерена увеличить хотя бы число звонков, чтобы обеспечить возможность общения заключённых с членами своей семьи.
«В совокупности всё это приводит к тому, что карантин становится не мерой защиты, а серьёзным ужесточением режима при отсутствии реальных мер по предотвращению распространения вируса».
Несмотря на жесткие меры, часто идущие вразрез с действующим законодательством, риск заражения заключенных коронавирусной инфекцией остается высоким. «Русь Сидящая» уже высказывала свою позицию относительно нововведений в МЛС, мы обеспокоены тем, что система ФСИН и так будучи закрытой от общества, становится практически полностью изолированной.
Правозащитники уже призвали отпустить обвиняемых в нетяжких преступлениях из российских СИЗО, мы также убеждены, что из МЛС следует отпустить людей с ослабленным здоровьем и всех, кто подлежит актировке. Эти меры необходимы, чтобы снизить риск распространения вируса, — подобные меры уже предприняли в Иране и в некоторых штатах США.
22 марта стало известно о протестах в нескольких тюрьмах Колумбии, вызванных мерами, принимаемыми властями в рамках борьбы с коронавирусом. Ранее власти Колумбии приняли решение о приостановке визитов в пенитенциарные центры до тех пор, пока не будут приняты протоколы, которые гарантируют защиту находящихся там людей.
Французские заключенные получили 40 € в месяц для оплаты сотовой связи из-за запрета свиданий на время карантина. Эта сумма, как отмечает AFP, позволит в течение 11 часов звонить на стационарные номера или 5 часов — на мобильные.
В Нидерландах тюрьмы с 14 марта по 6 апреля переведены на режим карантина: свидания с родственниками запрещены для всех заключённых, кроме несовершеннолетних, приостановлены поездки в суды. При этом доступ адвокатов в СИЗО и тюрьмы не ограничивается, а заключённым предоставляются более широкие возможности для использования телефона и Skype. Для осуждённых с небольшими сроками наказания в виде лишения свободы предоставляется отсрочка отбывания наказания.
По данным SCMP на 23 марта 2020 года, зафиксировано 339 408 случаев заражения коронавирусом по всему миру. О заражении вирусом в местах лишения свободы пока известно только несколько случаев. Алабамская новостная служба CNHI сообщает, что коронавирусом заразился продюсер Харви Вайнштейн, которого приговорили к 23 годам заключения за изнасилование и сексуальные домогательства.
Вайнштейн находится в тюрьме строгого режима Wende в городе Олден штата Нью-Йорк, где и у него и подтвердили положительный результат на коронавирус. Собеседники CNHI сообщили, что Вайнштена изолировали в день рождения 19 марта (ему исполнилось 68 лет). В этой тюрьме COVID-19 обнаружили у еще одного заключенного, добавили ее представители.
Информации о выявлении вируса в российских исправительных учреждениях пока нет.
