– Как вы оцениваете законопроект о декриминализации нетяжких статей, предложенный Верховным судом?
– Этот законопроект в принципе разрушает действующую систему уголовного законодательства. Положительно здесь только то, что это хоть какая-то либерализация. Сейчас любая либерализация должна оцениваться позитивно, потому что действующее законодательство чрезмерно жестоко. Наш УК гораздо более жесток, чем УК РСФСР. Например, максимальное лишение свободы по советскому кодексу было на 15 лет (оставим в стороне дискуссию о том, что лучше — смертная казнь или пожизненный срок). Никто не доказал, что лишение свободы на 25 лет по нынешнему кодексу — это более эффективное наказание. 15 лет — это средний срок смены поколений. А чем 25 лет лучше пожизненного лишения свободы? Человек попадает за решетку молодым, а выходит уже за 50. Фактически инвалидизируется и разрушается его личность.
Авторы нынешнего УК исходили из того, что все, что проповедовалось в советское время — плохо. Считалось, что ленинская якобы формула «эффективность наказания определяется не его жестокостью, а неотвратимостью» должна быть выкинута на свалку. Хотя у Ленина это было написано так: «Не нами еще сказано, что…» и так далее. На самом деле Ленин это вычитал у Монтескье, который взял это у древних римлян. Так что все попытки либерализовать УК хороши, кроме тех случаев, когда разрушается система.
К разрушению уголовного законодательства Верховный суд приложил много усилий. Если, например, вы откроете 159 статью УК («мошенничество»), вы обнаружите, что она сопровождается целым шлейфом пунктов и подпунктов. Спрашивается — зачем это? Я помню споры в Думе о необходимости особой статьи о подделке железнодорожных билетов. Но есть статья о подделке документов, билет — это тоже документ, чего еще надо? Так можно дойти до того, что отдельно будет статья за кражу носков, отдельно — за кражу чулок, отдельно — за кражу колготок.
В законопроекте Верховного суда появляется такое странное рассуждение, что решение об освобождении от уголовной ответственности по постановлению следователя должен принимать суд. Мне непонятно, чем эта странная конструкция отличается от обвинительного заключения, которое рассматривает суд? Зачем эту систему нарушать? Пока судьи и следователи привыкнут к этой новой конструкции, опять что-то новое появится — законы меняются как ежедневные газеты.
Закон должен быть стабильным. У меня в голове до сих пор сидят нормы, родившиеся еще в 1960 году и даже чуть раньше. Авторы действующего УК их отчасти восприняли, но потом начали разрушать. Сейчас с судьями и прокурорами вообще невозможно говорить, потому что мы говорим на разных языках. Я говорю о законе, а судья его не знает и отвечает, что у него есть указание начальства, как действовать в этой ситуации. Когда разрушается система закона, правоприменитель начинает ориентироваться на свое начальство.
– Насколько оправданно предложение декриминализировать побои и угрозу убийством?
Я считаю, что это безобразное предложение. Если угроза убийством реальна — это преступление, а если нереальна – то это вообще ерунда и там нет состава преступления. Лучше сегодня наказать за угрозу, чем завтра судить за убийство или покушение на убийство. Есть статьи превентивные, к ним относятся и побои. Сегодня он избил жену, дай Бог, что не покалечил. Так накажите его сегодня за синяки, чтобы завтра он не сломал ей шею!
Я вспоминаю старую милицейскую шутку: «Ей сказали: что вы, тетя, вот убьют, тогда зайдете».
– В чьих интересах принимается этот законопроект?
За ним, во-первых, стоит Верховный суд. Суды наши «затоварились» уголовными делами, арестами и так далее. Что им следствие дает, то они и принимают, у нас же нет оправдательных приговоров. И потом судьи жалуются: «Ой, у нас так много дел, мы утонули». Ну так оправдывайте! Будете оправдывать, следователи перестанут направлять к вам кое-как состряпанные дела, они будут знать, что это не пройдет через суд. Но за этим нет никакого контроля.
Кроме того, полиция будет освобождена от неприятной работы. Преступность и раскрываемость — основные показатели работы полиции. Если регистрировать каждое заявление о побоях или хулиганстве, будет расти преступность и падать раскрываемость. Тогда начальство скажет: «Ты чего тут регистрируешь все подряд?» Полицейский перестает принимать заявления, преступность снижается, а раскрываемость потихоньку растет.
Вопросы: Кирилл Михайлов
