Фото из личного архива: Андрей Креков
Человек, которого «вколачивали в стулья» — Андрей Креков. Он юрист. И разногласия с полицией у Андрея, судя по всему, давно.
В 2001 году на него завели дело по ст.228 УК РФ (незаконные приобретение и хранение наркотиков) – Андрей рассказывает, что друг приторговывал, шли как-то вместе, вместе их и задержали. Обоим дали условные сроки. В 2006 году в отношении Андрея возбудили дело по ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении сотрудника полиции). Андрей и его будущая жена выходили из подъезда. «Мы вместе подходили к моему автомобилю, когда меня пригласили в полицейский УАЗик», — вспоминает Креков. Сотрудники полиции сказали, что он задержан за управление автомобилем в пьяном виде, хотя за руль Андрей на тот момент даже не сел. Приехавшие сотрудники ГИБДД алкогольное опьянение не подтвердили, но полицейские Крекова не отпускали. Девушка Андрея попыталась открыть дверь полицейской машины, где был Андрей, но один из сотрудников сильно дернул ее за руку, и девушка начала падать. «Все это происходило прямо на моих глазах», – говорит Андрей. Он начал вырываться из полицейской машины, отпихивая полицейских, за что они его избили – руки и тело были в синяках, кожаную куртку порвали. Креков рассказал, что тогда он столкнулся с таким поведением сотрудников МВД впервые, поэтому побои фиксировать не стал. А через несколько месяцев ему предъявили обвинение в избиении полицейских, дали 3 года условно. В 2010 году было еще одно дело по ст. 318: на улице к Андрею подошел сотрудник ДПС, пригласил в машину, не объясняя причин. Андрей рассказывает, что попытался убежать, но сотрудники ДПС догнали, избили его и отвезли в отдел. Отпустили только утром. Заявления на Андрея сотрудники ДПС написали спустя полтора месяца. Суд признал Крекова виновным в причинении полицейским физической боли, но срок снова был условный.
На фото: Андрей Креков
Прошло 4 года. Андрей женат, у него есть дочь. Отец Андрея всю жизнь ходил в море, был капитаном, мать – домохозяйка. Сейчас родители Андрея на пенсии, но их жизнь на пенсии не такая радостная и солнечная, о какой можно мечтать или какую показывают в рекламе про ипотеку. Потому что родители Андрея вместе с женой Викой поддерживают его и делают все, чтобы он как можно быстрее вернулся домой. Здоровым. Андрей сейчас в колонии-поселении №3 в Архангельской области. 12 февраля его в очередной раз перевели туда из больницы.
Ночь в отделении
В Архангельске в ночь с 25-ое на 26-ое июля 2014 года Андрея задержали сотрудники вневедомственной охраны — Алексей Резин, Евгений Горбунов, Алексей Зуйков и Иван Кокорин. Андрей рассказывает, что шел по улице Урицкого, мимо ехала полицейская машина, остановилась, из нее вышли четверо и забрали Андрея со словами «Потому что ты пьяный». Позже в деле так и напишут – Крекова задержали, потому что он «находился в состоянии алкогольного опьянения, оскорбляющем человеческое достоинство и общественную нравственность». Но это будет потом, как и суждения о достоинстве и нравственности, если об этом здесь вообще уместно говорить. А пока Андрея только привезли в отдел полиции – это было примерно в 3:30 ночи. Следующее действие, зафиксированное в деле – вызов бригады «скорой помощи» — в 6:22 утра. Приехавшая «скорая» оформила отказ Андрея от медосвидетельствования. Он мог написать отказ – теоретически. А вот практически – не понятно.
Около 4 часов утра, за два с половиной часа до приезда «скорой», в отделение пришла гражданка М. за своим несовершеннолетним сыном. Она-то и расскажет потом журналистам и следователю Ковалеву на допросе о том, как Андрея Крекова «вколачивали в стулья»: «Я когда зашла в отдел, я сразу увидела, что мужчину избивают […] Нет, он не сидел, он лицом перед ними (сотрудниками – прим. ред.) стоял. И так вот они его туда забивали. Похоже, что ноги [Андрея] тоже были в наручниках, потому что он все время падал […] Он не оказывал сопротивления, он поднял голову и с трудом мог сказать номер телефона. Он был в абсолютно нормальном состоянии, человек с измученным лицом, с измученным взглядом просто молил о помощи… Я представляю, что там творилось и до тех пор, пока меня еще не было там». По словам Андрея, били его как раз те четверо сотрудников – Зуйков, Резин, Кокорин, Горбунов — били просто так, потому что Андрей возмутился и пытался выяснить, почему его привезли в отделение.
М. просила прекратить избивать Крекова, но ее никто не послушал, бить Андрея не перестали, но он успел попросить М. позвонить его жене: «Иначе я здесь до утра не доживу», — сказал мужчина. И М. позвонила.
Вопрос о том, как и почему Андрей в таком состоянии мог подписать отказ от медосвидетельствования, таким образом, остается открытым, в деле объяснений нет. Зато в материалах дела есть показания полицейских, они утверждают, что в отделении «никакого насилия сотрудники полиции к Крекову не применяли». А ровно на 20 строчек ниже в деле приведены слова еще одного из сотрудников ОВО: «Не видел, чтобы сотрудники полиции наносили какие-либо умышленные удары задержанному мужчине, то есть сотрудники полиции применяли физическую силу и спецсредства на основании закона». Если попробовать сложить показания полицейских в какой-то определенный вывод, получается, что насилие к Андрею Крекову не применяли, но применяли, потому что законно.
Вернемся к причине задержания: якобы Креков был пьян. В деле нет экспертизы, подтверждающей, что Андрей был в состоянии алкогольного опьянения, а это значит, что в наркологию его не возили – если возили, показали бы документ, который, правда ответственности с сотрудников полиции не снял бы и борцами за нравственность их провозгласить бы не позволил.
«Скорая» уехала, а Андрея повезли в суд. Суд признал его виновным по статье 20.21 КоАП («появление в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения») – без экспертизы, без свидетелей, без понятых — выслушав только четырех сотрудников вневедомственной охраны и посмотрев протокол, составленный ими же. Судья приговорил Андрея к штрафу в 500 рублей. И Крекова тут же отпустили. То есть он ушел домой, никаких претензий и вопросов к нему у сотрудников полиции больше не было. А вот у Андрея были.
Через два дня мужчина пришел в себя и 28 июля пошел делать судмедэкспертизу, снимать побои. Получился документ на 7 листов формата А4. У Андрея более 87 повреждений (схема ниже) — в основном, руки, ноги, пах, голова.
Схема повреждений Андрея Крекова
Заключение судебно-медицинской экспертизы состояния Андрея Крекова
Архангельск – не самый маленький город с плотностью населения, как говорит интернет, 1192 человека на км². То есть на расстоянии в 500 метров от Андрея всегда были чуть меньше 600 человек. Архангельск – город с современной инфраструктурой, электричеством, водопроводом, газопроводом, у города есть глава и даже свой герб. То есть Архангельск – не деревня, не село, это город, в котором есть органы власти, органы местного управления, люди, которые по профессии должны следить за порядком, защищать других людей, понимать, что оформлять документы правильно и проводить судмедэкспертизы – просто необходимо, что в обратном случае любой хороший адвокат развалит дело в считанные часы. Но в истории Андрея Крекова всё пошло не так – документы в деле оформлены неправильно, судмедэкспертиза не считается доказательством, а хороший адвокат не разваливает дело в считанные часы.
От 20.21 КоАП к 318 УК
Андрей пишет заявление на избивших его полицейских, прикладывает результаты судмедэкспертизы. В Следственный комитет материалы дела приходят 13 августа. А дальше возбуждается уголовное дело — в отношении Андрея по ст. 318 УК РФ. Оказалось, что сотрудник вневедомственной охраны Алексей Резин обратился к врачу – в обычный травмпункт, не в судмедэкспертизу. Резин утверждал, что у него на ноге была рана, что это Андрей укусил его в ту ночь с 25-го на 26-ое июля в той патрульной машине в левое бедро. Поэтому сотрудник полиции в своем заявлении попросил: (орфография автора сохранена) «привлеч гражданина Крекова А.И. к предусмотренной законном ответственности, за то, что данный гражданин….укусил меня за левую ногу в области бедра». На секунду – Андрей Креков через брюки прокусил Алексею Резину ногу так, что кровь хлынула по ноге, а на обмундировании, как утверждают остальные три сотрудника, они видели большое пятно крови.
Два дела. Оба дела – и в отношении полицейских, и в отношении Крекова оказываются у следователя Ковалева. Следователь Ковалев 16 октября отказывает Крекову в возбуждении уголовного дела на полицейских за «злоупотребление должностными полномочиями» (285 УК) и «превышение должностных полномочий» (286 УК). Почему? Потому что, говорит, не достаточно доказательств. Мотивировка следователя в деле в переводе с языка оперативников на нормальный язык выглядит примерно так (материалы дела есть в распоряжении редакции): Во-первых, свидетелю М. доверять нельзя, потому что ее сын был в отделении. Сыну М., который присутствовал в отделении в тот момент, когда привезли Крекова, тоже доверять нельзя, потому что он был тоже привезен в отделение, а значит — нарушитель закона. Так что у этих свидетелей есть основания оговорить сотрудников полиции. Во-вторых, зафиксированные телесные повреждения у Крекова – не доказательство противозаконных действий сотрудников полиции: как указано в их объяснениях, они применяли спецсредства законно. В-третьих, судмедэкспертизу Креков сделал только спустя два дня после случившегося, следовательно, невозможно доказать, что избили его именно в отделении.
Записи с камер видеонаблюдения в отделении не сохранились.
А дело в отношении Андрея ведется. К его делу приложена судмедэкспертиза – не его, укушенного Резина – проведенная 25 сентября 2014 года. То есть всего лишь спустя два месяца после произошедшего. И в этом документе эксперт прямо пишет: вероятность того, что Резина укусил именно человек, крайне мала, это почти невозможно из-за особенностей строения черепа человека. В заключении так и написано: «Согласно информации, содержащейся в амбулаторной карте … на имя Резина А.А. не следует, что имеющиеся у него повреждения нанесены зубами человека».
Резюме. Показаний свидетелей (М. и ее сына) и судмедэкспертизы, проведенной спустя два дня после случившегося, не достаточно для возбуждения уголовного дела, а почти под копирку записанных показаний сотрудников полиции и судмедэкспертизы, проведенной спустя два месяца после случившегося – более чем достаточно.
Если нельзя, но очень хочется – то можно.
Дело против Андрея возбудили 25 августа 2014 года, 9 сентября предъявили обвинение и избрали меру пресечения – подписку о невыезде.
Теперь начинается следовательская мудрость. Из материалов дела видно, что следователь Ковалев составил обвинение 30 октября. Здесь нужны пояснение. Поясняет. Со дня возбуждения уголовного дела у следователя есть ровно два месяца, чтобы закончить расследование, ознакомление с делом обвиняемого, составить обвинительное заключение и отправить материалы в прокуратуру. Если дело вовремя не передается в прокуратуру, следователь получает дисциплинарное взыскание или как минимум лишается премии, будет проводиться служебная проверка. Это, кончено, никому не надо. Можно сроки продлить, но это надо обращаться к руководству – и опять – прощай, премия! А дело Андрея Крекова у следователя находилось с 25 августа по 30 октября – на пять дней дольше, чем положено по закону. Обвиняемому мужчине выдали повестки на четыре дня, с 28 по 31 октября – чтобы он приходил на ознакомление с делом.
Андрей рассказывает, что пришел к следователю по повестке в назначенное время в назначенный день, 28 октября, фотографировал материалы дела, читал. И, видимо, следователь в какой-то момент осознал, что сроки вышли, что дело надо было отправить в прокуратуру еще три дня назад.
Поэтому на следующий день, 29 октября, когда Андрей приходит – все так же по повестке – знакомиться с материалами дела, следователь Ковалев ему говорит: «Ты задержан по 91 УПК». В случае Андрея «задержан по 91 УПК» – значит, что не установлено его местонахождения, он якобы уклонялся от ознакомления с делом. Как уклонялся, если пришел по повестке? Неважно. Уклонялся. Здесь надо еще внимательно прочитать статью 91 УПК: по этой статье задержать можно только подозреваемого. А Андрей – обвиняемый с уже избранной мерой пресечения – подпиской о невыезде. По закону, если в отношении Андрея уже избрана мера пресечения, ее можно было бы изменить, только если бы он куда-нибудь уехал – нарушил меру пресечения. То есть если у него подписка о невыезде, следователь уже ничего не может с этой мерой пресечения сделать, пока обвиняемый ее не нарушит – это по закону. На практике, как выяснилось, следователь работает несколько иначе. «Как же я уклонялся? – возмущается Андрей, — Вот повестка, вот я, я пришел продолжать с делом знакомиться».
На этом все. У Андрея забирают вещи, телефон, на который он фотографировал материалы. А потом спрашивают: «Будешь с делом знакомиться?» Андрей возмущается: «Как знакомиться с делом, если вы меня задержали?». Тут же появляется адвокат по назначению Александр Коломийцев, у него тоже спрашивают: «Будете с делом знакомиться?», адвокат говорит «Буду». Андрея уводят – сам же отказался. Адвокат по назначению остается знакомиться с делом. Снова нарушение. По закону адвокат не имел права знакомиться с материалами, так как Андрей не писал заявление о раздельном ознакомлении с делом, не давал согласия на то, чтобы адвокат изучал дело без него.
Андрея увозят в отделение, где он ночует, а утром в 8.45 к нему приходят адвокат Коломийцев и следователь и спрашивают: «Будешь знакомиться с делом?» Андрей отвечает: «Буду, дайте мне мой телефон, я имею право фиксировать». Андрей действительно имел право копировать материалы и совершенно законно просил вернуть телефон – ст. 217 УПК. Следователь отказывает. Позже в деле появится запись: «На требование следователя выдать обвиняемому Крекову перед ознакомлением с материалами уголовного дела имеющееся техническое средство был получен отказ». Это мотивация следователя об отказе. Кем был получен отказ? От кого?
Андрей требует допустить к нему его адвоката Юрия Евменьева, но адвоката так и не пропускают. В итоге Крекову оформляют отказ от ознакомления с делом, хотя он не отказывался, а лишь просил вернуть телефон и допустить своего адвоката. Затем в отношении Крекова составляется обвинительное заключение, и следователь Андрея сразу отпускает.
— Мало того, что Андрея незаконно задержали, они еще и ничего не оформили, как положено, – говорит юрист Алексей Федяров, координатор «Руси Сидящей», включившийся в дело Крекова в феврале 2017 года. Происходят задержание, освобождение – это процессуальные действия. Для них необходимо возобновлять следствие. Ты не можешь задержать человека, не возобновив следствие. А здесь пролетело вообще все.
Это всё происходило 30 октября. Напомним, что все сроки истекли 25 октября 2014 года: 25 октября следователь должен был передать дело в прокуратуру. Поэтому он задним числом оформляет постановление о приостановлении следствия 6 октября – мол, где находится Креков не знаем, найти его не можем, следствие останавливаем. Характерно, что, как рассказывает Андрей, в день приостановления следствия, 6 октября, когда Крекова не могли найти, этот самый Андрей вместе со свидетельницей М. был на допросе в отделении у следователя Ковалева (тоже того самого) — только по делу, возбужденного в отношении сотрудников полиции, избивших Андрея, которое, впрочем прекратят уже через десять дней. Сейчас еще раз. Можно по слогам читать. Следователь Ковалев не мог установить, где находится Андрей Креков 6 октября. 6 октября Андрей Креков был в кабинете у Ковалева.
Существует всего четыре основания для приостановления предварительного следствия:
1) когда не удается в принципе понять и установить, кто будет обвиняемым;
2) когда обвиняемый в розыске;
3) когда известно, где находится обвиняемый, но по каким-то причинам он не может принимать участие в деле;
4) если обвиняемый болен.
— Судя по материалам дела, следователь берет два рапорта о том, что Андрей не является к следователю, потом справки о том, что его нет дома. Следователь якобы вызывал Крекова повестками на допрос, – говорит Федяров. — Андрей с 9 сентября обвиняемый (с подпиской о невыезде), а не подозреваемый. Следователь не имел права вызывать обвиняемого на повторный допрос. Повторный допрос может проводиться только по заявлению обвиняемого. В деле Андрея такого заявления от потерпевшего Резина нет. Так что Ковалев выбил себе дополнительные десять дней, когда приостанавливал следствие, но опять же тут нарушено все, что можно нарушить.
Следователь Ковалев благополучно отправил дело прокурору 30 октября. Прокурор утвердил обвинительное заключение 10 ноября, а в суд направил только 12 января 2015 года – спустя два месяца.
Андрей тем временем обратился в Следственное управление по Архангельской области с жалобой на то, что Ковалев 29 октября задержал его незаконно. На что старший помощник руководителя управления по вопросам собственной безопасности В. Савин ответил: следователь Ковалев действовал незаконно, он «будет привлечен к строгой дисциплинарной ответственности». Позже и сам следователь Ковалев признает, что действительно задержал Андрея Крекова незаконно, но думал, что действует строго в рамках уголовно-процессуального законодательства, и умысла не имел. В общем, думал, что так можно, а оно вон как вышло.
Этот инцидент, кстати, попадает под ст. 127 УК РФ – незаконное лишение свободы. Но суд на этот факт внимания не обращает, как и на все остальные нарушения, разобранные выше.
Ответ помощника руководителя управления по вопросам собственной безопасности В. Савина на жалобу Крекова на противозаконные действия следователя Ковалева
«Пишите, сколько хотите, все равно ничего не докажете»
22 июля 2015 года Андрея Крекова осудили по ч. 1 ст. 318 УК РФ (насилие в отношении представителя власти). И в этом деле было все: от нарушений сроков следствия и выдуманных документов до показаний в деле адвоката по назначению Александра Коломийцева, которые он давал следователю. Еще раз: следователь допрашивал задействованного в деле адвоката, и адвокат ему отвечал. Отвечал много и не в пользу своего собственного подзащитного. «Креков в процессе ознакомления с материалами уголовного дела все время пытался спровоцировать на конфликт следователя и меня, высказывал непристойные слова, указывал следователю на неправильность работы. Профотографировав листы в томе уголовного дела, он (Андрей) стал дискутировать, продолжая высказывать свои нравоучения». В ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката говорится, что адвокат не имеет права давать свидетельские показания. А главное, в статье 56 УПК РФ в пункте 2 части 3 говорится прямо, что адвокат и защитник не подлежат допросу в качестве свидетелей.
Но к черту подробности.
Андрею дали 2 года и 8 месяцев колонии общего режима. 30 сентября на апелляции добавилось отягчающее обстоятельство – совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения (напомним, экспертизы, подтверждающей, что Андрей был пьян, в деле и вообще в природе, видимо, нет). Но наказание суд смягчил – срок остался тот же, но теперь не в колонии общего режима, а в колонии-поселении.
Прошло полгода, в феврале 2016 года Андрея доставляют в городскую больницу – при росте 185 см мужчина весит 54 кг.
В колонии-поселении №3 в Архангельской области, как отмечает жена Андрея Вика, он жил нормально, к нему сильно не придирались, не гнобили. Так было до 11 января.
На фото: Андрей Креков с женой Викторией
— Мы с дочкой сильно заболели, – вспоминает Вика, — И Андрей попросил разрешения нам позвонить. Дежурный не разрешил. После этого начались конфликты. Сотрудники колонии говорили, что Андрей все равно позвонил мне c таксафона — без разрешения. А он не звонил. Мы и биллинг делали, и там видно, что не звонил. Но началось одно за другим: устный выговор, ШИЗО, выговор, ШИЗО и так далее. С января 2016 по декабрь 2016 мой муж был в ШИЗО 8 раз – как правило, по 10-15 суток – и получил 35 выговоров. Его наказывали за то, что не поздоровался с сотрудником второй, третий раз за день, не так шел, за то, что говорил о своих законных правах. Был период, когда Андрей вообще из ШИЗО не выходил. Я тогда приехала в колонию, мимо меня шел один из заключенных вдруг и спросил: «Вы жена Крекова? А вы чего здесь? Его же уже освободили». Он так долго был в ШИЗО, что реально люди решили, что его освободили.
Андрей рассказывает жене, что заключенным запрещают с ним общаться, что еще на карантине вновь прибывшим говорят: «Будете общаться с Крековым, никаких вам УДО и поощрений». Но осужденные все равно к Андрею приходят. Он юрист, он помогает им составлять жалобы и грамотно писать заявления.
— Другие осужденные мне рассказывали, как администрация колонии устраивала травлю на моего мужа. Сотрудники вызывали заключенных к себе в кабинеты и настраивали против Андрея.
Вика говорит, что такие проблемы в колонии только у Андрея – остальные стараются не вмешиваться, молчать – все хотят УДО. Администрация тюрем всегда поощряет тех, кто с ней сотрудничает. Андрей не сотрудничает, еще и другим осужденным помогает. Так что его там ФСИН-овцы не очень любят.
Вика рассказывает, что несколько раз слышала (один раз в суде и один раз случайно в телефоне), как замначальника тюрьмы говорит Андрею: «Креков, я сказал, что ты отсюда уедешь на общий (в колонию общего режима). Я тебе это обещаю».
— У них задача была его перережимить. Это обычная отработанная схема, ее в принципе все знают. Как сказала администрация: «Пишите, сколько хотите, все равно ничего не докажете». Сами сотрудники провоцируют постоянно – могут толкнуть Андрея, могут на «ты» назвать.
Через несколько дней, 15 января 2016 года, Андрей объявил голодовку в знак протеста против жестокого обращения. Она длилась 27 дней, последние 5 дней — отказывался даже от воды. В феврале ему резко стало плохо, вызвали «Скорую», он написал заявление на госпитализацию, и его увезли в городскую больницу. Там его лечили 9 дней.
Андрей Креков в больнице
А потом колония выставила счет: и мировой судья судебного участка №4 Октябрьского района Архангельска постановил, что Креков должен выплатить компенсацию за медицинскую помощь – 28 917 рублей. Колония также предъявила Андрею счет за бензин, израсходованный на то, чтобы доставить мужчину в больницу и обратно – 1901 рубль за 46 литров АИ-98. Плюс 18 891 рубль за организацию надзора в больнице. Итого нехитрая арифметика выдает нам около 50 тысяч рублей за голодовку. Такую сумму семья Андрея теперь должна выплатить колонии.
Внимание. Андрей вернулся из больницы с полосой на нашивке на тюремной форме. Специальная полоска на нашивке — свидетельство того, что осужденный эмоционально неустойчив. То есть его болезнь была связана и с неврологическими заболеваниями. Теперь еще раз внимание. В п.5 ч.6 ст. 35 ФЗ «Об обязательном медицинском страховании в РФ» написано, что все болезни, связанные с нервной системой, лечатся бесплатно.
«Для уведомленья»
Несколько дней назад, 12 февраля, Андрея Крекова снова привезли в колонию из больницы. У него был нервный срыв, в ФКУ ОБ ГУФСИН (говоря человеческим языком, во ФСИН-овской больнице) он пробыл почти месяц.
— На длительном свидании со мной сотрудники колонии провоцировали и доводили Андрея так сильно, что у него случился эмоциональный срыв, — вспоминает Вика. — Мужа госпитализировали, поставили диагноз – «смешанное расстройство эмоций и поведения, обусловленные расстройством адаптации».
Сейчас Андрей в колонии. По телефону он рассказал нам, что его не долечили, что на врачей давило руководство ФСИН, чтобы его быстрее выписали. Когда Андрей вернулся в колонию, ему не дали одеяло. Он сильно мерз. Креков сказал, что ночью постоянно подходили сотрудники, светили на него фонарем и не давали спать.
По словам Андрея, за все время, что он находится в колонии – около полутора лет – он написал 30-40 жалоб. Зачем? Спросили мы и, возможно, спросите вы, потому что ну система, ну бесполезно и т.д.. А у Андрея есть ответ: «Чтобы показать уродливость системы ФСИН, показать, что она не исполняет задачи по перевоспитанию, калечит и убивает людей».
У замечательного архангелогородского писателя Бориса Шергина есть сказ “Для увеселенья» — о том, как выброшенные на безжизненный беломорский островок братья Иван и Ондреян, понимая безнадежность своего положения, не ложатся безропотно умирать, а вырезают сами себе эпитафию на прибитой морем к скале доске:
«… Чтобы ум отманить от безвременной скуки
К сей доске приложили мы старательные руки…
Ондреян ухитрил раму резьбой для увеселенья;
Иван летопись писал для уведомленья…»
Раму — да еще какую резную и затейливую! – «для увеселенья» — Андрею оформили полицейские, следователи, адвокаты по назначению, судьи и ФСИН-овцы. А сам он пишет. Для уведомленья. Всех нас.
Текст: Светлана Осипова
