Антон Жаров, Сноб
Чуковский, что ли, говорил, что дураки бывают летние и зимние.
Так и негодяи — бывают те, которые сразу видны, а бывают те, которые не сразу. Те, которые вроде как и не вполне негодяи. А, может, вынуждены там чего-то делать. Не совсем гады, а вроде как запутались.
Вот, скажем, есть в Бабушкинском суде судья Мартыненко. Ну, судья и судья. Бывший мировой судья, говорит тихо, общается вежливо, сам по себе производит впечатление приличного человека. Стороны слушает, вроде не вполне отвязывается… А все равно приличным человеком его назвать язык не поворачивается. Такой же винтик системы, как и все.
Вот, например, про дело Станислава Канкии. Кратко: человек пережил пять инсультов и не узнает уже жену, не в состоянии понять, где он находится; на заседание его приносят, зажав между двумя приставами. Каждое заседание защита приносит справки: не жилец этот Канкия, полуживой уже, отпустите полечиться. Нет, каждый раз говорит Мартыненко, не отпущу, фельдшер сказал, что может принимать участие в заседании…
Вспоминается история одного коллеги, год ходившего на процесс, где одного из подсудимых регулярно привозили из СИЗО на носилках. А че? Уши не затронуты, говорить может — пусть участвует. Так тот и лежал на носилках.
Я считаю, что, каким бы ни было преступление человека, какую бы мерзость он не совершил, нельзя ничего делать «в отместку». Тем более нельзя, прикрываясь тяжестью содеянного, применять пытки. Какой бы ни был гад этот Канкия, Мартыненко — гад больший. Разумеется, он видит, в каком состоянии человек. Не нужно быть медиком, нужно просто посмотреть. Разумеется, защита предоставляет необходимые справки, их надо просто прочитать. Но нет, их отвергают, отвергают даже возможность их прочтения.
Разумеется, каждый судья, да и любой, кто работает в правоохранительных органах, знает (если хочет), как доставляются подсудимые в суд. Что это железная «бочка» автозака, «путешествующая» по разным судам по жаре и холоду. Что подсудимых будят в пять утра, а обратно — как придется. И что после каждого такого дня недосып увеличивается, а голод усиливается.
Подсудимым дают с собой «сухой паек». Это действительно сухой паек. То есть для его приготовления нужна горячая вода и как минимум тарелка (для лапши). При этом кипяток в помещениях в судах не предусмотрен (для тех, кто за решеткой). Грызи всухую. Как хочешь — твои проблемы.
В итоге на длительных процессах подсудимые, измотанные такими поездками из тюрьмы в суд и обратно, пишут ходатайства о слушании без них: срок дадут все равно, а терпеть измывательства невыносимо.
Знают об этом судьи? Да, разумеется. Даже если не знают, думаю, что кто-то из подстражников, конечно, на это пожаловался бы. И жалуются. Разумеется, бесполезно.
Те судьи, которые почеловечнее, назначают слушания длинных дел раз в неделю, два раза в неделю — этого хватает и для того, чтобы адвокаты успели в СИЗО съездить, пообщаться, и свидетелей очередную пачку пригласить, и подсудимым выспаться.
Но можно и так: назначать каждый день на 10 утра и откладывать из-за неявки свидетелей. И снова назначать на 10 утра. В итоге поднятый в 5 утра подсудимый просидит в суде, в «стакане» до вечера. Запретить судье так поступать не может никто. Кроме его совести.
Так вот я про то, что судья Мартыненко, назначающий дело полуживого Канкии раз в неделю, и судья Сырова, таскающая пока еще более или менее здоровых Толоконникову и компанию (хотя им сегодня вызывали скорую), — они одинаковы.
Только Мартыненко тихий, а Сырова — нет. В остальном нет никакой разницы. Эти люди к правосудию не имеют никакого отношения, кроме того, что, по моему скромному оценочному суждению, по странному стечению обстоятельств носят судейскую мантию. Как и несколько тысяч их коллег.
Некоторые летнюю мантию, некоторые — зимнюю.
оригинал
