Сегодняшнее посещение СИЗО-4 началось очень печально. Оно началось с того, что кофейный аппарат в бюро передач на глазах у изумленного коллеги Максима Пешкова (спасибо ему! Максиму, а не аппарату!) украл у меня 75 рублей. Ну то есть сто я в него сунула, кофе он мне налил, а сдачу не отдал. Несмотря, что мы на все его кнопки жали и вежливо уговаривали. Подискутировав немного на тему, нормально ли откатывает железный ящик с такого конкретного кидалова администрации, мы проследовали на территорию учреждения, предполагая, что в результате отчет наш будет сегодня, возможно, недобрым и необъективным. К счастью, я об этом забыла и вспомнила только сейчас, домой вернувшись, ну и хорошо.
Немного успели посетить, даже в больничку не попали, зависли в карантине, паре камер и на пищеблоке. И скажем вот что: наши предыдущие рекомендации, основанные на законодательстве, учтены не очень, но тому были свои объективные причины, поэтому давайте еще обождем. Но вот только не очень нравится, когда с нами снова играют в «заморочь голову проверке, она уйдет». Ну давайте уже друг друга хоть немного уважать. Да, вы нам многое, если захотите, можете рассказать. Но и мы вам тоже можем кое-что рассказать. И те, кому интересно — слушают и слышат.
Нет, это не заключенные попросили громкость радио в карантине убавить. Нет, это не наверх сложно залезть, чтоб звук прибавить. Нет, это оно просто не работает с прошлой проверки. А, действительно. Сейчас вы уйдете — жулики починят. Стоп, кто? А… сотрудники починят. Вот так лучше. Ну и хорошо, но почините же уже. Это не Бутырка, тут ТВ в карантине нет. Ну зачем нам тратить 20 минут на выяснение судеб радио?
А кисель почему мы должны искать опять? Что-то немыслимое творится по СИЗО Москвы с киселем. Вот люди в камере говорят: хотим кисель. А когда его вам давали в последний раз? Да никогда… А что — должны? А черт его знает… в меню он, по крайней мере, есть.
Мне иногда начинает казаться, что это какой-то системный глюк. То есть я не понимаю чего-то очень серьезного. Может, западло как-то пить кисель, или его по камерам развозить? У этого последствия могут быть неприятные? Или это какой-то приз? Вот мне девочки заключенные: а мы кисель сами не брали. Нам сказали, что туда бром подмешивают… Странно. Ну и что вам бром, вы ж девочки… Это они не могут ответить.
Уважаемые работающие, отбывающие и отбывавшие — что такого сакрального в этом киселе? Почему с ним всё время чудеса какие-то происходят? Если я что-то неприличное спрашиваю — объясните мне, пожалуйста, в личку. Я буду знать и отстану от всех с этим киселем. Потому что мне налили сегодня чашку на пищеблоке — вкусный сладкий кисель. Я его вообще люблю, и этот — далеко не худший. Можно заключенным его тоже раздавать? Приказ 125, кисель витаминизированный Они хотят. И в карантине определитесь, пожалуйста, дают кисель, или не дают. Сложно переварить за полчаса семь взаимоисключающих ответов на один и тот же наш вопрос. Причем иногда — от одних и тех же людей.
Блюда из капусты маринованной — семь раз в неделю. Это много. Хоть и не 11. Говорят, что иногда она квашеная. Образцов на пищеблоке не обнаружено, поэтому — извините, пишем «семь раз». Оставили официальный запрос. Вот еще удивительные консервы — «борщ из свежей капусты», ГОСТ 18316-95. Кислоты неимоверной, но дело даже не в этом. Как она может быть свежей, если она — консервированная? Я некоторые вещи не понимаю. Пожалуйста, мы очень просим сократить количество блюд, изготовляемых из маринованной капусты. Чрезмерное ее употребление может, на взгляд многих членов ОНК, причинить вред здоровью.
И почему-то стало откровением, что маринованные овощи хорошо бы промывать. Поговорили. Беру журнал проверок ОНК — а ведь мы там писали уже это. Кто-то читает вообще, что мы пишем?
Картофель в этот раз лучше вычищен намного, чем при прошлой проверке. Не «картошечка моей мечты», но черных вкраплений не слишком много. Спасибо большое. Рыбу — жарят. Хорошая рыба. Снова спасибо. Она сельдь.
Но. Там что-то происходит с технологическими картами, да, нас услышали, видимо, их осталось всего 16, остальные куда-то делись. Пустые файлы. Говорят, в процессе разработки. Исчезли все котлеты, фрикадельки и биточки, омлеты и прочие радости, отлично, хоть не будем заниматься очковтирательством и посмотрим, что останется в сухом остатке. А вот «картофель тушеный» как вы готовите? Очень просто: лук маринованный сюда, морковку сушеную — сюда, картошку тоже сюда,перемешали, вот всё и получилось. Технологическая карта 16. Говорим: вы ее читали? Да, и всегда ей следуем.
Да ну? А вот тут написано: все ингредиенты обжарить отдельно. В карте 16. Ой… Да просто прочтите, простите, прочтите ее уже. Пожалуйста, прочтите.
Уважаемые, почините розетки. Не должны торчать оголенные провода, они пугают нервных членов ОНК Москвы. А то возникает комедия: что ж вы, заключенные, не сказали, что вам не нужен чайник? А куда они его должны втыкать? В провода эти оголенные? Убьет кого-нибудь током — будут вообще проблемы. Как вы технические проверки камер проводите ежедневно? Как вы эти камеры по журналу передаете с такой электрикой? Непонятно. Да ладно: сегодня, небось, отломали… Палец туда сую — пыль минимум недельная. И сортиры вообще надо чистить.
А еще хуже пугают членов ОНК огромные тараканы. Неделю назад СЭС была? Она, значит, не справилась. Насекомые чувствуют себя вольготно, дефилируют по продолу, а в камерах хотят прыгать на одежду членов ОНК. Простите Бога ради, я была неправа, я нечаянно сказала короткое нехорошее слово, когда они побежали, потому что я их очень боюсь. В переводе оно означает: «Я в изумлении!» Приношу свои извинения, но можно на меня не будут прыгать хоть гигантские тараканы? Спасибо большое. Заключенные смеются надо мной, говорят: вечером ты тут не была. Мне утра хватило. Доморите, пожалуйста, тараканов. Большие вообще, трендец, как жуки майские, очень страшно.
Права не доводятся. Какие уж там тапочки… Спецконтингент не знает, как подписаться на газеты. Доводим, как. Меддокументы не выдают. Делаем заявление, регистрируем. Врач не вызывает, делаем заявление, регистрируем. Устные регистрируем тоже. Среди сотрудников — смятение. Как это — устные? Почему надо регистрировать два, если бумажка — одна? Вот так вот так вот так. А! Ну что ж, интересно… Что за хрень — парень полтора месяца к стоматологу с острой болью попасть не может. Так не надо. Заявлениями своими весь журнал исписал. Но есть и плюс: он знал, что ему полагается журнал. И ему его приносили. Только с зубом не помогли. Жаль.
Библиотека приходит раз в месяц. Нет, надо раз в десять дней. Парень мучатся, что прочитывает книжку за день. Дальше — что? По подоконникам прыгать? Дайте ему книжку. Это так просто… Не, надо, чтоб он нашел себе какой-то другой досуг?
Это — средняя температура по больнице. Это четвертый следственный изолятор. Один из всех. Ничего страшного. Но только никто не скажет мне спасибо за то,что я легла спать в четыре, подбирая для вас то, что в десять мы должны были проверять, а встала — в семь. Это ОНК. Не за «спасибо». Это — никого не жалко. Ну давайте, мы на вас надеемся. Правда.
А завтра мы поедем в пятый изолятор. Померить среднюю температуру по больнице.
