Голодовка, которую Алексей Навальный объявил в колонии в попытке получить медицинскую помощь, может иметь различные последствия — политические или юридические. Но у этого события есть и еще один аспект — повод задуматься о состоянии российской тюремной системы, и особенно тюремной медицины, считает социолог Ксения Рунова.
Вопрос вертикали
В России тюремная медицина находится в ведении Минюста, но внутри пенитенциарной системы есть отдельная медицинская вертикаль. Ее создание в 2014 году стало определенным достижением: медики СИЗО, колоний и ведомственных больниц перестали напрямую подчиняться начальникам этих учреждений. С тех пор Минздрав осуществляет контроль над ведомственной медициной: лицензии на эту деятельность выдаются Федеральной службой по надзору в сфере здравоохранения.
Результаты вроде бы есть. Смертность в учреждениях Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) в абсолютных числах снижается — на 33% за пять лет, по данным ведомства. Однако относительный уровень остается высоким. Так, в 2019 году умерли 2442 человека — это 466 человек на 100 000 заключенных. В нашей стране этот показатель выше, чем в других странах: в 2016 году умер 541 россиянин на каждые 100 00 заключенных, в США было 256 смертей на 100 000 заключенных, в Нидерландах 283, во Франции — 389.
ВИЧ находится на первом месте среди болезней, которые становятся причиной смерти российских заключенных (на втором — сердечно-сосудистые заболевания). Количество ВИЧ-инфицированных в российских тюрьмах постепенно снижается, но в сравнении с другими странами их доля от всего тюремного населения высока.
Есть проблемы и с медицинским персоналом: если число врачей даже превышает средний европейский уровень, то с медработниками другая картина. По данным на 2016 год, в России на каждые 1000 заключенных приходилось 11,5 врача и 32,1 медработника. Во Франции, например, показатель медработников на 1000 заключенных составил 49,9 (3,4 — врачей), а в Финляндии 61 (6,7 — врачей). В этих странах медсестры и средний персонал выполняют функцию первой линии, то есть определяют необходимость и срочность приема у врача для каждого пациента. Это позволяет врачам более рационально распределять свое время. В России же медсестер в пенитенциарной системе очень мало из-за низких зарплат. Функцию первого фильтра выполняют либо сами врачи, либо немедицинский персонал. В конечном итоге это сказывается и на доступности медицинской помощи, и на количестве жалоб заключенных.
Тюремные стандарты
Казалось бы, трудно сравнивать тюремные системы двух таких разных стран, как Россия и Нидерланды, — как по количеству заключенных, так и по срокам содержания. Тем не менее голландские медики сталкиваются с похожими проблемами, хотя и в меньшем масштабе. Например, спорным является вопрос сохранения медицинской тайны и независимости медиков от сотрудников исправительных учреждений, отвечающих за безопасность.
Французская система совсем непохожа на российскую. Медпомощь заключенным предоставляют врачи гражданских больниц, находящихся неподалеку от тюрем. Силами врачей этих больниц организуются медчасти в тюрьмах, а в самих больницах есть охраняемые отделения для госпитализации заключенных. Частичный перевод тюремной медицины в Минздрав способствовал увеличению штата медперсонала, работа в тюрьме стала более престижной для врачей, а для лечения заключенных стали применять такое же современное оборудование, как и для обычных граждан. Тем не менее на начальных этапах реформа вызвала напряжение между медиками и другими сотрудниками тюрем. Кроме того, хотя врачей в тюремной медицине стало больше, дефицит квалифицированных кадров сохранился.
Своим путем развивается тюремная медицина США, которая обслуживает более 2 млн заключенных. Системы различаются по штатам: в одних штатах медпомощь находится в ведении пенитенциарной системы и только по некоторым видам услуг заключаются контракты с частной медициной, в других большинство медицинских услуг заключенным предоставляют частные компании. Есть и примеры смешанных систем. Там, где тюремная медпомощь осуществляется силами частных компаний (обычно это большие корпорации, которые работают сразу в нескольких штатах), наблюдается несколько проблем. Основные затраты для компаний — это наем медработников и госпитализация, так как компании не владеют больницами. Из-за того что компании нацелены на прибыль, они стараются экономить, что приводит к дефициту медработников, несвоевременному лечению и госпитализации.
Заключенные в тюрьмах лишены свободы, но не должны быть лишены права на получение медпомощи. Находясь в заключении, они не могут выбирать врача или медучреждение, как это можем делать мы. Если на свободе нам попадается плохой врач или мы сталкиваемся с некачественным лечением, мы всегда можем найти альтернативу, тогда как у заключенных такой возможности нет ни в одной из описанных систем. Вряд ли возможно полностью стереть разницу между тюремной и обычной медициной, но стремиться к этому нужно.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
